Редактирование: Философия математики, 05 лекция (от 17 марта)

Следующий смысловой блок связан вот с чем: в 4 — 5 вв. в Греции появляется математика, и в этот же период фактически, в 4-ом веке, возникает некая рефлексия, философская рефлексия относительно математики, некие рассуждения относительно природы, специфики математики. И здесь есть два основных автора: Платон и Аристотель, причём... в принципе, Платон и Аристотель — авторы, которые относятся к 4-му в., и они очень тесно с собой взаимосвязаны. Аристотель был учеником Платона, и перед основанием своей школы провёл 20 лет в Платоновской школе. И несмотря на их противостояние, они представляют единое течение мысли. А что, кроме них, ничего не было? Греческая культура существовала до 6-го в. после РХ, почти 1000 лет, неужели за это время не появилось ничего более существенного по осмыслению математики? Удивительно, но не появилось. Поскольку оказалось так, что основной интерес к математике проявляли те философские школы (мы говорим о времени после завоеваний Александра Македонского), которые являлись последователями Платоновской школы: неоплатоники, неопифагорейцы, неопатетики (представители школы Аристотеля), и в общем-то они не создали какого-то нового направления в освоении математики, они варьируют, но в основном те же мысли, что мы находим у Платона. Это ценный материал, но он скорее представляет комментарии к Платону и Аристотелю, нежели самомстоятельные произведения.

Другие школы серьёзного интереса к математике не проявляли. Это касается эпикурейцев, стоиков. Это касается скептиков. Да, действительно в корпусе скептических текстов, что у нас есть, много ценного относительно математики, но их задача не в том, что создать самостоятельный взгляд, а показать несостоятельность существующих взглядов, мы находим у них замечательную критику, но ничего нового у них нет. Поэтому Аристотель, Платон и комментарии составляют в основном философию математики. Поэтому рассказывают, эсли это не спец курс, рассказывают о Платоне и Аристотеле, а поздних комменнтаторов используют как комментаторов.

Таким образом,П-школа относилась с большим интересом к матем. И здесь не обойтись без главной конц. П-низма: идее, или эйдос. По П, наряду с чувсь-воспр миром, миром,который можем осязать, обонять, всместе с ним сущ. сфера подлинного бытия,бытия самого по себе, и это подлинное бытие непоср. чувствами невоспр., оно, по П, доступно лишь кормчему уму, то есть, только умозресть. Читая П, видим, что это отдличие, мира эмпирически, который мы воспр опытом, а есть мир подлинного бытия, который мы воспр. лишь умом. И вроде бы они противополож друг другу.ю Чувств мир невозм. мыслить, он иррац, и сферу подлинного бытия невозм. воспр. чувственно. Вместе с этим отличием, по П, есть тесная связь и сходство, значтиельно большее, чем хотелось бы видеть поздн. читателям П, в позднее вроемя, особенно в наше. На самом деле, П воспр., как он её понимает, можно увдитеь, что он её понимает как очень походую на сферу воспр. бытия, с одним различ: осяз. бытие подобно гераклитовской реке, изменчивой, что-то возн, что-то изм, ничто не остаётся себе тождеств. В этом смысле опдлинное бытие, вечно, тождественно чамо себе, и в этом главное отличие, но вцелом полдлинное бытие мыслится П как квазивещи, квазипредсеты. И в диалоге П мы можем прочесть, что наша душа, до того, как стать душой человека, нахдоилась в некоей занебесной области, гиперурании, и там эти души могли созерцать то, что он называл поле истины, сферу подлинного бытия, П-ские Элисы. Дальше происзх некая катастрофа, душа утр. способность , утрачивает крылья, переходит в то сост. в котором сейчас находится. Если посм., как П описы эти Эйдосы, да, душа их воспр. не может, но это связанно с текущ сост. Если спросим, чем она их воспр, то П наверное ответит умом, но сам ум мыслится П по аналогии со зрением, и это видно на уровне терминов, все термины, которыми П описывает процедуру мышл., оно содержит аналогию с чусств воспр, например, умств. воспр: теория, оно озн. то, что можно видеть. П-ский Эйдос, что такое: "вид", то есть образ. То есть, все они сохр. аналогию с чусств. воспр. И если откроем ... П, то увидим все эти аналогии. ...И этот перевод сохр аналогию, "умное зрение", то есть, наряду с обыкн. зрением, мы можем умозреть, и пока душа находилась там, она могла умозреть, пока не былдо катастрофы, ..., и когда она оказ в нынешн. сост., она должна выбраться из колеса перерожд, и философия --- наиболее краткий путь из него выбраться.

При этом, чем занят фидлософ? Ф. занят познаниями, он занят тем, что он пытается от чусственно воспр. мира, который нам навязан, дан как нечто само собой разум, для обнаруж. чего ничего не треб, обр. к истинному миру, и этот мир не только существует но и явл более реальный, чем тот, кооторый воспр. чувств. Это главное, что отлич. ф., и главное, что позволяет освободиться от телесного сост. вообще. Каким образом происх. познание по П? В раде диалогов он описывает это словом "анамнезис", припоминанием. Это довольно забавная вещь: душа обащаясь телом забывает, что было, когда она была бестелесной и созерцала своим умом истинное бытиеи. И забыв свою подлинную природу... Дальше оказ, что восп. мир чувственный обнаруж. одна лубопытная вещь: этот мир чувств не полностью противоположен ист. миру. Мы можем различать, улавливать устойчивость, предметы меняются, но они не предст собой непр. меняющийся хавос, мы можем различать: человек, стол, лошадь, то есть уст. минимальная есть. И оказ, что природа этой уст. не иная, чем природа ист. бытия, и наша способ. различать что-то чувствами и выск. о них мнения: это отдличается, больше, лучше... держится на двуз моментах: с одной стророны сами эти предметы явал. старнной штукой, они возн, как у П в диалоге Тимей, в рез-те компромисса, они подражают, как некая обезьяна, кривое зеркало, отражают подлинное бытие, пытаются его изобразить, но изображ. не очень удчано, плохо, как отраж. в кривом зеркале, это неудачливость сост. в неусточивости, искажённости. У нас есть явл,наз. человек, все они --- попытки, которые пытаются изобр. явление эйдоса человек. Представим систему зеркал, отраж один предмет, возникает ощущ толпы, но на самом деле этот предмет, без него ничего этого не было. И действ. оказываетсЯ, что есть странное мат. начало, которое ... эту усточивость. И есть уст в этом мире, которая эти формы воспр, подражает, воспр. в себе. То есть этот мир --- странная штука, которая воспр. мир полдлинного душа. Но и наша душп обл. чем-то таким, в ней есть нечто, которым она обладала, это сост не знания, но и не пустоты, это некая переходная, от сост. незн. к знанию, и это только потому, что она когда-то это знала. Всё это движение по круду: полнота души, которая пребывала ..., утрата, медленный постепенный процесс познания, восст. этого знания. АПроцесс позн. движется в сторону замыкания круга. Процесс позн. возм, поскольку есть образец для мира и души. И здесь есть изн. согласие: сфера образцов одна, она одна для всех, изначальна есть сфера уст. образцов, на коорй всё замкнуто, и на этом основано чувст. воспр. Но чем ближе мы к тому, что можно назв познанием джействтиетльно, тем отчётливее проступают эти образцы. Но сами образцы это некая предметность, это вещи, который не уничт и не изм, но они находятся за некой областью. Это всё телесно, но телесн. бывает разная, причём слово телесность тоже нехорошее, всё имеет некую предметность.